В сапоге откуда-то взялся камушек. Ри не знала, где ухитрилась его подцепить, камушек, видимо, тоже представления не имел, как он появился в новой (ещё неделю назад, во всяком случае, бывшей таковой) и почти целой, не считая царапины на носу, обуви, но упорно продолжал быть. Эльфийка попыталась вопреки ему идти дальше, но не смогла, с шипением остановилась у ближайшей стены и начала распутывать шнуровку на сапоге. Настроение у неё стремительно сползло до отметки «недовольное».
Утреннее солнышко доброжелательно и дружелюбно улыбалось горожанам доброго города Анвила с чистых безоблачных небес. Взмокшие горожане в большинстве своём не отвечали ему взаимностью, снуя по улицам с раскрасневшимися лицами. В воздухе, помимо всегдашних запахов порта и выпечки, носился аромат предпраздничной суматохи. Сегодня вечером должна была состояться Морская Пляска, и жители города во главе с графиней подошли к делу со всей ответственностью – Анарриэль могла это подтвердить лично, как одна из десятка менестрелей, приглашённых играть на празднике. Плату обещали весьма неплохую, даже если не считать еды и выпивки, от которых столы угрожали проломиться; помимо музыкантов, к делу были привлечены парочка театральных трупп, фокусники и некий охочий до людского признания и денег иллюзионист – словом, «моряцкая попойка» обещала приобрести грандиозный размах. Что ж, своим портом Анвил гордился по праву, неудивительно, что и праздник горожане решили отметить на славу. Ри была за них и за себя очень рада… но только не в данный момент. Распутав таки злосчастную шнуровку и стоя у стены в крайне дурацкой позе, эльфийка сосредоточенно потрясла сапогом в воздухе, стремясь изгнать незаконного постояльца. Камушек вылетел, глухо стукнув о брусчатку, Ри удовлетворённо вздохнула, напялила сапог обратно и принялась заново затягивать шнуровку, попутно мрачно размышляя о недостатках подобной обуви. На раздавшиеся неподалёку шаги она сначала даже не обратила внимания.
- Х-хэй, ребята, это ж та девка, что вчера в таверне песенки пела! – не обратить внимания на столь громкий вопль было невозможно, так что девушка подняла глаза, разглядывая из-под чёлки приближающихся людей и продолжая зашнуровывать упрямую обувь. Зрелище было, прямо так скажем, не вдохновляющим – судя по одежде и тяжёлым абордажным саблям, господа принадлежали к славному племени морских волков, а распространяющийся от них запах, некоторая нетвёрдость походки и невнятность речи подразумевали, что отмечать они начали прямо с утра. И уже перешли от стадии «выпить» к стадии «приставание к женщинам». Если не к стадии «набить кому-нибудь морду».
- Эта-то?! – пробасил один из них, хмуро глядя на эльфийку (а может, и двух зараз – взгляд у него был весьма расплывчатый): - Чёрт, эта стерва Лысому Ульву глаз подбила!
«Ну, положим, лысый этот сам полез, а глаз ему подбила не я, а некий достойный капитан, пьяный до состояния, когда любой, кто выглядит достаточно угрожающе, кажется пришедшим по твою душу дреморой. И в дальнейшей драке я уж точно не участвовала – я сидела под столом и ничьих глаз, носов и прочих частей тела никоим образом не повреждала», - обиженно подумала Ри, медленно выпрямляясь и пряча в руке вытащенный из сапога нож: - «Но как обычно, везде, где происходят неприятности, виноват оказывается менестрель… И приключений на его душу достаётся больше всех».
- Прошу прощения, господа, у вас ко мне какие-то претензии? – ласково осведомилась девушка, прикидывая расстояние между двумя соседними моряками. Учитывая, что приближались они не очень быстро, выигрыш в скорости оставался на её стороне – что в сложившейся ситуации Ри очень радовало. А вот моряков, судя по их лицам, эльфийка не радовала совсем.
- Ну, ты, остроухая, ещё потрынди нам тут, - заплетающимся языком возмутился плечистый имперец («Да, да, давайте ещё расовые предрассудки сюда приплетём!» - мысленно фыркнула эльфийка»): - Хочешь сама без зубов остаться? Лучше давай кошелёк отвязывай… За это… Как там? – он обернулся к спутникам.
- Моральный ущер-рб! – подсказал ему тощий бретонец едва ли не с саму девушку ростом – судя по всему, самый трезвый и самый плутоватый в компании. Имперец с победным видом повернулся к «жертве»:
- Во! Именно! И побыстрее, пока мы ещё чего не потребовали, - хмыкнул он.
«Кошшмаррр! Грабёж средь бела дня, практически на главной площади… ну ладно, в сотне шагов от неё, но сам факт! Куда смотрит стража?!... В сторону, видимо», - саркастически подумала Ри, опуская руку к кошельку: - «Вот вам и праздник… Всякой радости сопутствует своя гадость».
Конечно, она могла и вправду позвать на помощь… но этот вариант её почему-то не вдохновил, как обладающий минимальной полезностью. К тому же существовали более весёлые методы осаживания зарвавшихся пьяниц…
Эльфийка угрём скользнула между двумя соседними моряками, попутно срезав у имперца с пояса кошель (довольно худой, но всё ещё тяжёленький), и пустилась бежать по улице, звонко стуча подмётками. Реакция у пьяных матросов всё же была довольно заторможенной, да и бежали они медленнее трезвых – иначе Ри не ручалась бы за успех своего фокуса. А так преследователи подарили ей немаленькую, учитывая её скорость, фору – да и пропажу обнаружили небыстро, насколько можно было судить по раздавшемуся за спиной длинному возгласу, самым цензурным в котором было слово «деньги».
- Кошелёк, кошелёк, какой кошелёк? – пробормотала себе под нос Ри, усмехаясь: - Не знаю никакого кошелька… Только плату за моральный ущерб, - она увидела слева невысокую садовую ограду и, недолго думая, подбежала к ней, запихивая нож в сапог, а кошелёк – в карман, уцепилась за верх ограды, подтянулась и сиганула во двор особняка. «Нда, лучше было бы всё же подумать», - хмуро резюмировала бардесса, глядя в ласковые, полные жажды убийства глаза скайримского волкодава. Ри издала придушенный звук, отодвигаясь от «милого пёсика» подальше, не выдержала и побежала к ограде с другой стороны. Челюсти волкодава, лязгнувшие медвежьим капканом у самых сапог, волшебным образом придали эльфийке ускорения – через забор она перелетела птицей… и камнем рухнула на кого-то, кто в это время имел несчастье проходить рядом, под аккомпанемент лая, воплей и далёкой ругани.
«Ну почему я всё время на всех падаю?!» - патетически возопила в мыслях эльфийка, обращаясь к мирозданию. Мироздание безмолвствовало.